Не всегда поступаешь правильно. Даже если сам сознаешь. Но именно в этом иногда и заключается прелесть жизни.
В стране, где деньгам дают ласкательные имена, никогда не будет фашизма.
-Я верю в пользу запретного. Это тоже терапия. А вы верите?
-Для других не верю.
-Вам уже говорили, что вы очень красивая женщина?
-Да. И притом в значительно менее примитивных выражениях.
читать дальше
Кто хочет удержать – тот теряет. Кто готов с улыбкой отпустить – того стараются удержать.
-Вы что же, стараетесь нарочно погубить себя?
-А кто этого не делает?
-А кто же мы? Быки или матадоры?
-Всегда приходится быть быком. Но думаешь, что ты матадор.
-Ты действительно хочешь поселиться здесь? Просто потому, что этот отель первым попался тебе на глаза?
-Да. Я вообще хочу так жить, не слушая советов, без всяких предубеждений. Жить, как живется.
У меня такое чувство, будто я оказалась среди людей, которые собираются жить вечно. Во всяком случае, они так себя ведут. Их настолько занимают деньги, что они забыли о жизни.
Свобода – это не безответственность и не жизнь без цели. Легче понять, какой она не бывает, чем какая она есть.
-Для начала, - ответила Лилиан, - закажи мне морских ежей. Причем штук двенадцать.
Гастон невольно посмотрел на цену.
-Морские ежи вредны для здоровья.
-Только для скряг. У них от ежей начинается удушье, дядя Гастон.
Что он называет резкостью? И разве я резка? А может, у меня просто нет времени деликатно обманывать, прикрывая горькую правду фальшивой позолотой хороших манер?
-А ты умеешь обращаться с этой штукой?
-Конечно. Научился во время войны.
Ты многому научился во время войны. Правда?
-Очень многому. Ведь почти всегда война.
-Почему вы живете на левом берегу? Из романтических побуждений?
-Случайно. Это самое лучшее побуждение из всех, какие я знаю.
-Вам следует жить на Вандомской площади.
-Просто поразительно. Сколько людей знают, где мне жить, лучше, чем я сама.
-Говорят, что последняя владелица этой виллы с наступлением утра приказывала умерщвлять своих любовников. Эта римлянка была романтической особой и не могла примириться с разочарованием, которое наступало после ночи, полной иллюзий.
-До чего сложно! Неужели она не могла просто отсылать их до рассвета? Или же уходить самой?
-Не всегда это бывает самым простым. Ведь от себя самого не скроешься.
-Это всегда просто, если твердо помнить, что привязанность к собственности ограничивает и сковывает.
-Вы не хотите владеть никакой собственностью?
-Я хочу владеть всем, а это значит не владеть ничем.
Как прекрасны эти женщины, которые не дают нам стать полубогами, превращая нас в отцов семейств, в добропорядочных бюргеров, в кормильцев; женщины, которые ловят нас в свои сети, обещая превратить в богов. В каждой из них заключена Цирцея. И самое смешное то, что они в это не верят. В них горит пламя молодости, но за ними уже пляшет невидимая тень – тень мещанства и тех десяти кило, которые они вскоре прибавят; тень семейной скуки, мелочного честолюбия и мелких целей, душевной усталости и самоуспокоенности, бесконечного однообразия и медленно приближающейся старости.
-В чем же ваш секрет? В большом будущем?
-У меня нет будущего. Никакого. Вы себе не представляете, как это многое облегчает.
-До чего мы докатимся, если богатые холостяки – у нас их и так немного – будут брать себе в жены английских манекенщиц. Теперь это стало модным. Страну форменным образом грабят.
-Следовало бы издать закон, запрещающий это. Хорошо бы запретить также их младшим братьям, у которых нет средств, жениться на богатых американках: ведь те не знают, что после буржуазной любви до брака их ожидает одиночное заточение в гареме мужа.
Жизни не надо смотреть в лицо. Достаточно ощущать ее.
Превысить скорость, данную людям, еще не значит стать Богом. Говорят, что только человеческий мозг способен изобрести средства, с помощью которых человек превосходит свою собственную скорость. Это неправда. Разве вошь, забравшись в оперение орла, не превосходит сама себя в скорости.
-Когда ты опять уйдешь?
-Я не ухожу, Клерфэ. Просто меня иногда нет.
Всегда надо оставлять немного свободного места; не нужно полностью завершать рисунок, иначе не будет простора для фантазии.
Мне бы хотелось перепутать все на свете. Пусть бы я прожила сегодня день или час из пятидесятого года моей жизни, а потом из тридцатого, а потом из восьмидесятого. И все за один присест, в каком порядке мне заблагорассудится; не хочу жить год за годом, прикованная к цепи времени.
-Почти ни один человек не думает о смерти, пока она не подошла к нему вплотную. Трагизм и вместе с тем ирония заключается в том, что все люди на земле, начиная от диктатора и кончая последним нищим, ведут себя так, будто они будут жить вечно. Если бы мы постоянно жили с сознанием неизбежности смерти, мы были бы более человечными и милосердными.
-И более нетерпеливыми, отчаявшимися и боязливыми.
-И более понятливыми и великодушными.
-И более эгоистичными…
-И более бескорыстными, потому что на тот свет ничего не возьмешь с собой.
-Короче говоря, мы были бы примерно такими де, какие мы сейчас.
В состоянии равновесия человек уверен в том, что с ним ничего не случится. Оно как бы делает человека ясновидящим, спасая его от всяких сомнений, колебаний и неуверенности.(с) Эрих Мария Ремарк «Жизнь взаймы».